Добавлено (09.07.2008, 14:13)
---------------------------------------------
В шатре, кроме барона находились ещё трое. Одним из них был сутулый старик, который крутился вокруг барона, как юла, то подливая Августу вина, то поправляя салфетку, что висела на шее барона. Вторым был молодой, перегруженный мышцами воин, с лица которого не сходила задорная усмешка, глаза воина постоянно стреляли в сторону третьей особы, присутствовавшей при трапезе барона – невысокой, худенькой девушки, одетой во всё черное. Девушка сидела на походном стульчике, и рассеяно вертела в руках кинжал. Во всей её внешности проскальзывало что-то кошачье.
Барон обгрыз последнюю куриную косточку, отодвинул от себя блюдо с бесславно погибшей в неравном бою жареной птицей, обмыл руки в корытце с розовой водой, умылся, и обратился к накачанному воину:
– Как ты думаешь, северный фронт ещё долго продержится? Нам надо выдвигаться на столицу, вторая и третья армии готовы, а первая всё никак не может расправиться с узурпаторскими прихвостнями.
– Говорил, я вам, что не надо ставить Алгиса там главнокомандующим. Если бы там командовал Вайтар, то мы уже сейчас шли бы маршем на столицу!
– Вайтар умелый командир, но войско его не любит. Слишком он резок и жесток. Алгис умелый дипломат, хорошо сходится с людьми, умеет командовать…
– И ни черта не смыслит в военном деле!
Август начал задумчиво накручивать ус на палец. Старик бесшумно исчез, и вернулся с одеялом, которым тут же укутал плечи барона.
– Брайан. Завтра возьмёшь шестьдесят всадников… отбирай лучших, и пойдёшь на помощь северной армии.
Брайан возмущённо заиграл мышцами:
– Дядюшка, но что смогут сделать шестьдесят всадников против…
Тут с улицы донеслись крики, поднялся какой-то шум. Август неодобрительно покосился на вход, и кивнул Брайану, мол, пойди, посмотри, что там стряслось.
Брайан вышел. Вернувшись через пару минут, он сообщил:
– Лагерь горит. Кто-то подпалил три палатки, и сейчас солдаты тушат огонь.
– Сходи, присмотри, как бы они чего лишнего не натворили.
Брайан поклонился и вышел.
Кромвель придвинул ближе к себе ножны с клинком, и сказал, будто бы ни к кому не обращаясь:
– Ну вот. А я уж начал волноваться, что они никого не присылают.
Девушка неслышно поднялась из кресла.
– Хелен… ты его чуешь?
– Да. Он рядом.
– Если ты его убьёшь, то, когда мы захватим Александра, я отдам его тебе.
Хелен посмотрела в глаза Августу и улыбнулась. Вход в шатёр колыхнулся, и девушка исчезла. Кромвель потянул меч из ножен.
***
Ралейс ждал. Когда неразбериха в лагере достигла критической точки, убийца побежал к шатру. Все солдаты сейчас были на другом краю лагеря, где неугасимым пламенем горели палатки. Несмотря на крайнюю сосредоточенность, Ралейс позволил себе быструю улыбку – Сайрус смастерил потрясающее зелье. Бутылочка закупорена плотной, не пропускающей воздух крышкой. Но стоит капнуть на крышку кислотой, и в течении пяти минут крышка растворится, реактив соприкоснётся с воздухом, и взорвётся, заливая всё вокруг себя пламенем, которое не погасить ни водой, ни чем либо другим. Огонь будет гореть ещё минут двадцать. За это время Ралейс должен успеть совершить всё, что задумал.
Когда до баронского шатра оставалось шагов тридцать, Ралейс заметил какое-то шевеление в тени палатки. Сребряник ещё не успел понять, что это, когда тень бросилась на него.
Только рефлексы спасли убийцу от верной смерти. Тень пролетела в половине локтя от головы Ралейса. Приземлившись, животное вновь ринулось на убийцу, но тот уже был наготове, и отмахнулся саблей. Теперь настало время тени уклоняться от удара. Ралейс разобрал, что перед ним кошка очень крупных размеров. Чуть меньше южных пантер, подумал Ралейс, отмахиваясь от длиннющих когтей саблей. Кошка вновь прыгнула на него, и на этот раз удача улыбнулась Ралейсу. Он пригнулся, кошка пролетела у него над левым плечом, и Ралейс со всей дури ударил кошку тупой стороной сабли по рёбрам.
Кости хрустнули, и кошка, жалобно завизжав, упала на землю. Она перебирала лапами, но встать так и не смогла. Ралейс уже собирался идти дальше, когда краем глаза заметил, что кошка вдруг стала менять свою форму. Ещё секунда, и перед Ралейсом лежала прекрасная девушка. Она хватала ртом воздух, и прижимала руки к рёбрам. В глазах стояли слёзы.
«Оборотень,– догадался Ралейс,– А ведь Александр объявил их вне закона. Я слыхал, что он сам принимал участие в облавах на этих существ…»
Достав из кармана верёвку, Ралейс быстро связал девушку. Он решил, что она ещё пригодится, и что заберёт её на обратном пути.
Потом убийца поспешил в шатёр.
Ралейс бросился к входу в шатёр, влетел внутрь, держа в левой руке метательный кинжал, а в правой – саблю, готовый ко всему. Ко всему кроме…
В свете факелов сидел барон Август. В одной руке он держал бокал с вином, а в другой – маленький, но смертоносный арбалет, работы западных горцев.
– Добрый вечер, мой дорогой убийца,– барон улыбнулся, и пригубил вино. – Брось, пожалуйста, свои железки на пол, чтобы мы могли поговорить, как нормальные, цивилизованные люди.
Ралейс склонил голову набок, даже не думая бросать оружие.
– Я хочу сделать тебе предложение. Если ты здесь, значит, мой предыдущий телохранитель мёртв. Теперь меня некому охранять. А у меня много врагов. Значит, мне нужен охранник. И я предлагаю тебе эту работу. Поверь, я заплачу гораздо больше, чем этот идиот Александр.
Ралейс склонил голову на другую сторону. Арбалет в руках барона был нацелен ему точно в грудь.
– А если я откажусь?
– Тогда я убью тебя. С такого расстояния я не промахнусь. А ты не успеешь уклониться.
Ралейс напряжённо думал. Огонь будет гореть ещё от силы пять минут… а что если…
– Ладно. Я согласен. – Взгляд Ралейса скользнул по клейморы, что лежал поперёк колен барона.
Сребряник бросил на землю саблю и метательный нож, и преклонил одно колено перед бароном.
– Перевязь с ножами сними. Вот так…
Ралейс стоял перед бароном на одном колене абсолютно безоружный.
Август ухмыльнулся, отложил арбалет, взял свою клеймору, и занёс над плечом Ралейса.
– Посвящаю тебя в свои телохранители. Служи мне верно, и я вознагражу тебя… как там тебя зовут?
Меч опустился на плечо убийцы.
– Меня зовут Ралейс. А ты сейчас умрёшь.
Конечно, барону было известно это имя. Его глаза расширились, и он попытался занести клинок для удара, но не тут то было. Ралейс ухватился за гарду, и резко дернул на себя. Меч всё ещё лежал у него на плече, и Ралейс едва не оттяпал себе ухо, когда барон, не ожидавший такого, выпустил клинок из рук. Ралейс тут же встал с колен, и, перехватив клеймору за рукоять, обрушил на барона рубящий удар сверху вниз. Барон попытался закрыться руками, но тяжёлая, очень острая клеймора прошла сквозь руки, как сквозь масло.
Кровь брызнула во все стороны, заляпав дорогие ковры и кувшины с заморским вином.
Ралейс бросил на пол тяжеленный меч, быстро подобрал свою саблю и ножи, и вылетел из шатра.

Добавлено (09.07.2008, 14:13)
---------------------------------------------
***
Когда Ралейс с пленной девушкой-оборотнем добрался до Яблоньки, спрятанной в глубине леса, начинало светать. Выбраться из кипящего, как разворошенный улей, лагеря, с брыкающейся пленницей оказалось почти непосильной задачей. Новость о смерти барона разошлась по лагерю со скоростью ветра. Теперь надо спешить, пока эти «освободители» не выбрали себе нового вожака.
В лесу Ралейс усадил связанную пленницу под дерево, и вытащил кляп у неё изо рта. Девушка не преминула метко плюнуть в лицо Ралейсу. Его спасла лишь повязка на лице, на которую собственно и пришёлся плевок.
– Будешь плеваться, вообще посажу в мешок, и до самого места назначения буду везти в нём…
– Я тебя убью! Скотина! Я тебя загрызу! Убью! Александровский прихвостень!
«А ведь она красива,– подумал Ралейс,– особенно когда сердится. Эти безумные огоньки в глазах, пышные волосы, нежный, но одновременно громкий и звонкий голос...»
– Во-первых, девочка, к Александру я не имею ни малейшего отношения. И, во-вторых, вообще скажи мне спасибо, за то, что я не выпотрошил тебя ещё в лагере.
– Да мне наплевать! Ты убил человека, который сделал для меня столько хорошего!
– Закрой рот! А то я его заткну! Слушай сюда! Я не буду тебе ничего объяснять. Завтра к вечеру мой сюзерен тебе всё расскажет!.. А пока что не брыкайся, и дай мне возможность довезти тебя без проблем!..
Девушка открыла, было, рот, чтобы что-то сказать, но передумала, и только зло смотрела на то, как Ралейс снимает повязки, куртку, плащ, и облачается в свою серую дорожную одежду.
Когда рассвело, Яблонька с двумя всадниками двинулась в путь. В спины им смотрели последние догорающие звёздочки.

Добавлено (22.07.2008, 11:26)
---------------------------------------------
выкладываю третью главу и переделанный конец второй. То, что я написал мне самому не нравится, но... короче судить вам

Когда Ралейс с пленной девушкой-оборотнем добрался до Яблоньки, спрятанной в глубине леса, начинало светать. Выбраться из кипящего, как разворошенный улей, лагеря, с брыкающейся пленницей оказалось почти непосильной задачей. Новость о смерти барона разошлась по лагерю со скоростью ветра. Теперь надо спешить, пока эти «освободители» не выбрали себе нового вожака.
В лесу Ралейс усадил связанную пленницу под дерево, и вытащил кляп у неё изо рта. Девушка не преминула метко плюнуть в лицо Ралейсу. Его спасла лишь повязка на лице, на которую собственно и пришёлся плевок.
– Будешь плеваться, вообще посажу в мешок, и до самого места назначения буду везти в нём…
– Я тебя убью! Скотина! Я тебя загрызу! Убью! Александровский прихвостень!
«А ведь она красива,– подумал Ралейс,– особенно когда сердится. Эти безумные огоньки в глазах, пышные волосы, нежный, но одновременно громкий и звонкий голос...»
– Во-первых, девочка, к Александру я не имею ни малейшего отношения. И, во-вторых, вообще скажи мне спасибо, за то, что я не выпотрошил тебя ещё в лагере.
– Да мне наплевать! Ты убил человека, который сделал для меня столько хорошего!
– Закрой рот! А то я его заткну! Слушай сюда! Я не буду тебе ничего объяснять. Завтра к вечеру мой сюзерен тебе всё расскажет!.. А пока что не брыкайся, и дай мне возможность довезти тебя без проблем!..
Девушка открыла, было, рот, чтобы что-то сказать, но передумала, и только зло смотрела на то, как Ралейс снимает повязки, куртку, плащ, и облачается в свою серую дорожную одежду.
Убийца бросил взгляд на Рийму, и с слабой ноткой сочувствия произнёс:
– У тебя должно быть рёбра болят? Там парочка точно сломана…
– Представь себе! А ты, я смотрю догадливый, понял это всего лишь через четыре часа после того, как сломал их мне! – в голосе оборотня звучала хорошо поставленная насмешка, смешанная с презрением.
– Так. В седле ты сидеть не сможешь. Надо перевязать…
Ралейс под удивлённым взглядом Риймы начал рыться в сумке. Не найдя там того, что искал, убийца повернулся и задумчиво посмотрел на свою спутницу.
– А я кажется бинты забыл…– Рийма фыркнула,– но ничего! Мы сейчас оторвём подол от твоей рубахи, и займёмся перевязкой.
Рийма, кажется, задохнулась от такой наглости. Ралейс нагнулся к связанной девушке и начал сноровисто отрывать порядочный кусок её рубахи. Когда он почти завершил этот впечатляющий процесс, Рийму прорвало:
– Убери свои грязные лапы! Тварь! Да ты хоть понимаешь, что сейчас делаешь? Убери руки, я сказала!
Ралейс с отсутствующим видом дорвал рубашку на брыкающейся девушке, и сноровисто приготовил из неё перевязочный материал. Перевязать Рийму оказалось ещё сложнее: она, как дикая кошка извивалась, и не смотря на боль в рёбрах пыталась укусить или пнуть убийцу. Ралейс отвечал отборной руганью и оплеухами, которые вызывали в Рийме ещё больше раздражения, и она начинала кусаться.
Через двадцать минут красный, тяжело дышащий, искусанный и исцарапанный Ралейс отвалился от туго перевязанных рёбер не менее красной Риймы, и слабым голосом проговорил:
– Перевязал. Должно немного меньше болеть…
Рийма ответила таким же слабым голосом :
– Да… болит немного меньше…– и вдруг добавила, первый раз за ночь улыбнувшись,– спасибо.
Ралейс ещё гуще покраснел, и неуверенно дёрнул плечом. В лучах восходящего солнца его лицо выглядело таким же уставшим и загнанным, как и накануне вечером. Убийца спрятался в глубине. Остался уставший от всего каторжник.
Когда рассвело, Яблонька с двумя всадниками двинулась в путь. В спины им смотрели последние догорающие звёздочки.

Добавлено (22.07.2008, 11:26)
---------------------------------------------
Глава 3. Шут. Шпион. Герой.
«Дружба – это всё. Дружба превыше таланта.
Сильнее любого правительства. Дружба значит
лишь немногим меньше чем семья…»
Марио Пьюзо
Красива осень в предместьях Камфира. А как красив осенний камфирский лес! Жёлтые кленовые листья срываются с деревьев, и живут короткую жизнь, пролетая быстрый путь до земли. Последние солнечные лучики плещутся в хрустальных потоках лесных речушек. Вся земля устлана осенними листьями… Ах, каких только оттенков тут не встретишь! Красные маленькие берёзовые листики лежат рядом с большими, ярко жёлтыми кленовыми листьями, а коричневые дубовые листья оттеняют всю солнечную палитру ненавязчивым налётом светлой грусти, что присуща последним солнечным денькам, что так хорошо запоминаются, и вселяют надежду в следующее лето перед лицом неуклонно наступающей зимы.
А какие запахи заполняют осенний лес! Всё многообразие природных ароматов. И кажется – вот-вот, стоит только поглубже вдохнуть, и сделать шаг вперёд, и ты уже в сказке, и что из-за того дерева сейчас появится мифический единорог, сатиры с нимфами начнут выглядывать из-за широких дубовых стволов, а прямо перед тобой появится добрый волшебник, непременно в широкополой шляпе и с посохом, который улыбнувшись в седую бороду предложит прогуляться к живущим недалеко феям, которые обязательно нальют уставшему путнику цветочного нектара.
Правда, скачущему по лесу всаднику сейчас было не до таких возвышенных мыслей. Он не замечал ни листьев, пёстрым ковром разложенных перед ним, ни солнечных лучей, ни журчащих потоков. Всадник опаздывал.
Франц знал, что информатор будет ждать его до конца, но всё равно спешил. Когда конь Франца, весь в мыле вылетел на мост, коннетабль резко его осадил. Подковы с ужасающим скрежетом прочесали по камням, и конь остановился, тяжело поводя крутыми боками. ДиРолан спрыгнул на землю, и огляделся.
Мост был перекинут через узкую, но глубокую и быструю речушку. Франц не раз задумывался, почему информатор назначил встречу именно здесь – на таком приметном месте, но потом пришёл к выводу, что Вагиру виднее.
Но на мосту никого не было. Шумела река, лёгкий ветерок колыхал деревья. Франц оглянулся по сторонам. Может он уже ушёл? Или не смог прийти. Нет… он должен был предупредить.
В тот миг, когда голова Франца готова была взорваться от самых жутких предположений, на другом конце моста послышалось деликатное покашливание.
Резко развернувшись, Франц увидел, что на него с улыбкой смотрит невысокий, очень сутулый человек с неправильными чертами улыбчивого лица. Кривой нос, глубоко посаженные чуть раскосые глаза и сросшиеся на переносице брови, вкупе с наголо обритой головой и немного торчащими ушами придавал ему толи смешной толи страшный вид.
– Вагир! – Франц рванулся к человеку, и заключил его в обьятья.
– Франц, друг, отпусти, а то раздавишь, – со смешком проговорил Вагир.
– Почему опоздал? Что-то случилось.
Вагир мгновенно стал серьёзен.
– Да, за мной была слежка, мне удалось сбить её со следа, но не знаю, надолго ли… поэтому давай быстро.
Лицо Франца сразу же приняло обычный надменно – задумчивый вид.
– Какая сейчас ситуация во дворце?
– Ситуация находится под полным контролем императора. А император под полным контролем Мар'ены.
– Не та ли это Мар'ена..?
– Та. Та, что вызвалась в своё время обучать Александра наукам. Судя по всему, она довольно сильная магесса, и держит императора под полным контролем.
– Гипноз?
– Скорее заклятие лёгкого подчинения. Также на стороне Мар'ены все императорские маги.
– А войско? Охрана?
– Коннетаблем после тебя стал Люциус Квентим. Ты должен его знать.
– Как же не знать. Мы с ним в одной бойцовской школе учились. Очень серьёзный противник. Хладнокровный, беспощадный…
– И не лишённый благородства. Он находится под постоянным наблюдением верных императору шпионов, так как его верность с самого первого дня находится под очень большим вопросом. Но так как военачальника, который согласится воевать за Александра, лучше него, в Империи нет, то приходится довольствоваться Люциусом.
– А что за слухи о наёмниках, которых нанимает Империя?
Вагир сплюнул.
– Да, есть такие. По большей части они не представляют угрозы. Ни выучки, ни дисциплины… так, обычный бандитский сброд. Правда есть три довольно больших – по сто пятьдесят-двести человек – отряда. Эти действительно серьёзные противники, не простые головорезы с большой дороги.
– Сколько всего сейчас на службе у императора,– аристократический рот Франца брезгливо дёрнулся,– сколько всего наёмников?
– Порядка восьми тысяч. По большей части они всего лишь смазка для копий западных бунтовщиков.
– А регулярная армия?
– Сильно ослабла после отделения западных провинций. Ты должен помнить, что именно там стояли сильнейшие полки.
– А что слышно про…
Франца оборвал раздавшийся недалеко топот копыт…

***
– А где же Наш шут? Нам скучно, а он где то шляется! – Александр надул губы, как ребёнок, которому не дают игрушку.
– Ваш шут, мой Император, с полчаса назад верхом покинул замок. Он сказал, что отправился к захворавшей тётушке. – камердинер говорил елейным голоском, всегда раздражавшим Александра.
– Что-то часто у него тётушка болеет. И часто он к ней ездит… отправили б вы за ним погоню, мой Император.– Мар'ена, как всегда сидевшая рядом с троном, взглянула в глаза Александру, и лицо Императора вдруг приобрело какую то мягкость.
– Да… прикажи Альберту взять два десятка наёмников и проследить за шутом.
Камердинер кивнул и вышел из зала.
– Вы поступили правильно, мой Император! Прошлое у этого шута не сильно чисто…
***
– Франц, беги! Это за мной. Догнали, собаки…
– Я тебя не оставлю!
Вагир оттолкнул Франца и прорычал:
– Пошел отсюда. Сам разберусь.
– Но…
Вагир выхватил длинный нож, и приставил его к горлу Франца.
– Иди отсюда, или я тебя сейчас сам прирежу.
Франц ещё мгновенье смотрел на перекошенное лицо Вагира, затем быстро развернулся и помчался прочь.
Вскочив на коня, Франц ещё раз оглянулся. Вагир стоял посреди моста. В одной его руке блестел нож, в другой извивался длинный хлыст.
Франц резко развернул коня и помчался прочь.
Несмотря на то, что Вагир был истово предан Уильяму, и готов был умереть за идею, ему всё равно было страшно. Он знал, что у него хватит сил выдержать все пытки и не сломаться. Враг ничего не узнает про план Уильяма. Но эта уверенность не мешала Вагиру боятся.
Когда по камням моста застучали копыта первой лошади, Вагир понял, что бойся – не бойся, а врагов надо убивать.
Просвистевший в воздухе хлыст закрутился вокруг руки всадника, воинственно поднятой, с зажатым в ней мечём. Рывок, и всадник, не удержавшись в седле, летит в быструю лесную речушку. Но за первым последовал второй, за вторым третий.
Вагир улыбался. Страх прошёл. Осталась пьянящая лёгкость схватки. Хлыст свистел, размываясь в воздухе, и новый противник с криком вылетал из седла.
Откуда прилетел камень, Вагир сначала не понял. В первый миг он ощутил резкую боль в виске, и красный свет заливший взор. Потом шут понял, что камень прилетел из пращи конника, который стоял за спинами всех остальных. Он один был одет в имперскую форму, и на рукавах виднелись нашивки второго легата.
***
Франц горячил коня. Он не собирался покидать друга на произвол судьбы. Ну же! Почему он так далеко оставил эскорт? Ведь слежку надо было предвидеть!
А перед глазами проплывали картины давно ушедших дней. Первая встреча с Вагиром, который был фокусником в бродячем цирке. Франц тогда был совсем молодым, едва получившим звание второго легата, и гордившимся своими новенькими нашивками юнцом. Тогда он влюбился в Сивиллу. Сивилла работала в том же цирке, что и Вагир, но в отличие от последнего была рабыней. И тогда Вагир, тоже молодой, некрасивый мужчина, помогал Францу по ночам пробираться к возлюбленной. Фирменным номером Вагира была игра с хлыстами. Он умел хлыстом снимать муху с лошадиного уха так, что лошадь даже не поворачивала голову.
А потом началась война с Нардингером, и Франц ушёл на фронт. Вернулся он уже первым легатом. Но когда статный офицер в новенькой форме пришёл в цирк, посмотреть на свою возлюбленную, Сивиллы там не было. Как и Вагира. Весь снедаемый горящей в груди любовью, Франц носился по городу, в поисках хоть кого-то, кто может указать ему направление поисков. В конце концов, один человек указал ему на больницу для неимущих имени святого Генриха.
В больнице Франц встретил Вагира. Какая-то малоизвестная болезнь скрутила, сгорбила его, и продолжала выкручивать позвоночник. Вагир задыхался и не мог разговаривать.
Впрочем, небольшое денежное вливание со стороны Франца мигом решило эту проблему, и уже через три дня Вагир пошёл на поправку.
Естественно первый вопрос, который задал Франц, когда Вагиру полегчало, был про то, где сейчас Сивилла.

Добавлено (22.07.2008, 11:27)
---------------------------------------------
– Через неделю после того как ты ушёл на войну она… ну… в общем,– Вагир замялся с ответом,– в общем она вышла замуж за конюшего графа Аспира…
Эта новость была шоком для Франца. И в тот вечер он понял, что Вагир теперь станет для него больше, чем другом. Такое происходит иногда с мужчинами, которых отвергла одна и та же женщина…
Потом Франц устроил Вагира во дворец шутом. Но даже когда ДиРолан стал коннетаблем, а Вагир так и остался кривляющимся паяцем, их дружба была неколебима.
***
Франц вылетел на поляну, где он оставил эскорт, и закричал:
– По сёдлам, крысиная сыть! Дело есть! По сёдлам, по сёдлам, мать вашу так и растак!
Солдаты сноровисто попрыгали в сёдла, и помчались вслед Францу, скакавшему в направлении мостика.
Когда отряд вылетел на мост, то Франц понял, что опоздал. На камнях моста была небольшая лужица крови, и больше ничего. Сжав зубы, Франц поскакал дальше. Он обязан выдернуть из плена Вагира, или, если он уже мёртв, то забрать его тело.
Всадники горячили коней. Под тяжёлыми копытами боевых скакунов стонала припорошенная жёлтыми листьями земля. Впереди показалась развилка. Всадники остановились. Франц едва не взвыл. По какой дороге они поехали? Куда…
И в тот миг, когда Франц решил разделить отряд на две части, из недальних кустов послышался громоподобный хохот.
Отряд под предводительством Франца ДиРолана ринулся туда…
***
Голова шла кругом и безумно болела. Было такое чувство, будто он не лежит, а плавает где то в наполненном густым киселём пруду.
Вагир тяжело открыл глаза. По поляне, на которой он лежал, ходили люди. Не меньше двух десятков бородатых, грязных мужчин, одетых и вооружённых самым экстраординарным образом. На разбойников они не походили, слишком хорошо вооружены.
«Наёмники…» дошло до вмиг похолодевшего шута.
– Ага. Очухался…
Перед глазами связанного Вагира появились высокие сапоги со шпорами и серебряными бляхами. Скосив взгляд вверх, шут увидел новенький мундир третьего легата.
– И к какой ты тётушке поехал, позволь спросить?
Вагир сглотнул, обещая себе, что ничего не скажет, как бы его сейчас не пытали. Чёрный мундир присел перед Вагиром и посмотрел на него своим ледяным взглядом. Легат был совсем молодым, худощавым парнем. На белом лице сияли ярко синие глаза.
– Я не буду тебя пытать, шут. Не вправе. Да и желания нет. Я не знаю, кто ты, и за что ты борешься. Я знаю только одно: мы с тобой по разные стороны баррикад.
И легат вдруг неожиданно улыбнулся. Улыбка у него была хорошая. Добрая и отзывчивая.
– И ещё одно. Извини, друг, но сегодня я победил…
Легат встал и пошёл к наёмникам.
Несколько бородачей сидели недалеко от Вагира и травили байки:
– А я ей и говорю, твой муж ещё не скоро вернётся, ну она и согласилась… поразвлеклись мы с ней, а на утро оказалось, что муж по пьяни в канаве утоп…
По поляне покатился смех.
– Тихо! – легат подлетел к смеявшимся наёмникам и заорал на них.
Но тут на краю поляны раздался лихой посвист, и из кустов вылетела дюжина всадников. Спереди, с дикими глазами и клинком наголо летел Франц ДиРолан.
Вагир с воспрянувшей надеждой смотрел, как арбалетный болт, метко пущенный одним из солдат Франца, прибивает к дереву здоровенного наёмника, как другой солдат насаживает на копьё ещё не успевшего подняться с земли бородача, как сам Франц рубит направо и налево, оставляя позади себя изрубленные тела. Лишь один человек на поляне не поддался панике – приснопамятный легат. Он, и примерно половина наёмников сидели в сёдлах, и были готовы к бою. Когда Франц со своими конниками полетели на него, легат скомандовал атаку.
Вагиру, привязанному к дереву, оставалось лишь наблюдать за этой схваткой.
Начали падать первые тела. Люди Франца знали своё дело, а наёмники были удивлены столь неожиданной атакой, и поэтому люди Уильяма начали теснить врага. Вагир видел, что в центре схватки сошлись в бою легат и Франц. Причём шут также заметил, что силы у них были примерно равны. Клинки бойцов свистели, разрезая воздух, но никак не могли найти мягкую плоть противника.
Неизвестно, чем закончился бы их поединок, но рядом с легатом замертво упал последний наёмник.
Легат круто развернул свою кобылу, и ударом шпор в бока, послал её прочь с поляны.
– Зойвер, Кёлн! Догнать этого, и притащить мне живым!– Франц тут же отдал приказ.
Из дюжины прискакавших на поляну бойцов, в седле осталось пятеро.
Франц прошёл по поляне, отвязал Вагира, и поставил его на ноги. Лоб шута был перевязан грязной, окровавленной тряпицей – след от метко пущенного легатом камня.
– Ты как? Жив? – Франц внимательно глядел в лицо Вагиру.
– Да вроде как…
– Поедешь со мной к Уильяму. Во дворец тебе больше нельзя.
– Сир! Лошади вернулись…– прокричал один из оставшихся солдат.
Франц резко развернулся, и увидел двух лошадей выходящих на поляну. В стремени одной из них застрял солдатский сапог.
– Кёлн… Зойвер…– Франц выглядел ошарашенным,– Кто этот легат? Кто он такой?!– прокричал коннетабль, разворачиваясь к Вагиру
– А я почём знаю. Но дерётся он хорошо,– со вздохом произнёс тот, смотря на сапог, болтающийся в стремени.
***
Когда отряд вышел из леса, начинало темнеть. Пока похоронили всех своих солдат, пока собрались, пока осмотрели трупы врагов, не заметили, что наступил вечер. Впереди их ждал тяжёлый доклад Уильяму.

Добавлено (28.07.2008, 21:44)
---------------------------------------------
Глава 4. Потерянный рай.
«Любить - это не значит смотреть
друг на друга, любить - значит вместе
смотреть в одном направлении…»
А. Сент-Экзюпери
Камфир. Тысячелетний город. Город, бывший столицей Государства. Три раза разрушенный, три раза возрождённый. Город, где каждый камешек, каждая былинка пропитана историей. Историей и… кровью. Город, где узкие грязные улочки мирно уживаются рядом с широкими мостовыми. Город где каждый находит что-то, что привлекает его. Высокие башни дипломированных магов и замызганные домики уличных гадалок. Роскошные публичные дома и дешёвые бордели. Оружейные мастерские известнейших мастеров и палатки, где торгуют плохенькими ножами. Всё смешалось в этом городе. Всё, начиная от величественных памятников и заканчивая грязными лачугами бедняков, что ютятся возле городских стен, всё это держит неразрывный узел под названием «Империя».
Если усталый путник свернёт влево с проспекта Каменного Клинка, там, где стоит памятник Георгу Шестому, а потом на первом же перекрёстке свернёт направо, он увидит широкую улицу, заполненную трактирами. Эта улица так и зовётся – «Трактирный шлях». Чего только здесь не увидишь! Владельцы трактиров, в попытках привлечь клиентов создают подчас такие чудеса, что куда там фокусникам с Южного континента. На входе в одну из таверн стоит статуя обнажённой девицы, которая, когда в таверну заходит клиент, начинает томно вздыхать, и срывающимся голосом благодарит за посещение, а всех проходящих мимо покрывает руганью голосом пьяного матроса. Над крышей другого трактира постоянно кружит стайка райских птичек, которые распевают двусмысленные песенки. Третий трактир выглядит как приземистый гриб, посетители которого сидят на шляпке сего растения. Четвёртый вообще находиться в трёх метрах под землёй…
Среди всего этого разнообразия мало чем выделяется «Чайхана Жахонгира». С виду это обычная чайхана, адаптированная под городские условия, и для стороннего человека она гораздо менее привлекательна, чем скажем «Райский Сад». Тем не менее именно эта чайхана является самым популярным местом среди двух прямо противоположных каст населения – шпионов и влюблённых. Шпионы находили здесь чудесное место для отдыха, благодаря нескольким выходам из чайханы, а также потому, что в полутёмном помещении тяжело различить лица окружающих людей. Для своих шпионских целей эти тёмные личности обычно выбирали другие трактиры, где побольше людей, чтобы можно было затеряться в толпе. Но для отдыха «Чайхана Жахонгира» подходила идеально.
Влюблённым нравился этот трактир из-за витающих в воздухе запахов благовоний, небольшого мельничного колеса, плещущего водой в углу просторного зала, а так же из-за напитков, какие здесь подавали. Здесь можно было попробовать все чаи, которые придумало человечество за тысячелетия своего существования. Жахонгир, хозяин таверны, был признанным травником, и помимо трактира держал в лекарском квартале свою «Herbidus Apotheca» - аптеку, которая специализировалась на траволечении.
В час после полудня, когда улицы пусты, а двери трактиров лениво бурчат голосами завсегдатаев, в час когда до вечернего буйства так же далеко, как и до утренней суеты, в этот час в «Чайхану» зашёл высокий длинноволосый мужчина. Новоприбывшего проводили взглядами три посетителя, вполне себе шпионской наружности, и двое, даже более чем подходящие под описание «влюблённая парочка». Сайрус немного затравленно огляделся, не заметил ничего необычного, и уселся на свою любимую подушку в углу, возле мельничного колеса. Подошедшему юноше – судя по всему младшему сыну Жахонгира, маг заказал «чёрную душу» - самый крепкий и тяжёлый из всех чаёв, какие можно попробовать у Жахонгира.
Потягивая горькое, чернейшего цвета густое варево, Сайрус немного успокоился. В конце концов, он ведь честно подал в отставку, и теперь Император и Империя ему не указ. Он, третий по силе маг Северного континента, не должен боятся никого, кроме Верховного Круга. А так, как с кругом, который, как известно состоит из шести самых сильных магов трёх континентов, Сайрус всегда был в ладах, то почему он должен боятся каких то там гонений со стороны Императора.
Но где же Летиция? Чёрт возьми, он же предлагал ей уехать вместе с ним. Глядишь, и не пришлось бы скрываться. Женились бы, зажили своим домом. Проводили бы вместе исследования…
Чёрт! Но где же она? Ведь он передал ей письмо – видят боги, писем исполненных такой нежности он ещё в жизни не писал!– он передал ей письмо с белым голубем, как всегда. Он чётко написал там, где и когда ждёт её. Но где же она?
Сайрус опять начал нервничать. Он заказал вторую «чёрную душу», и выпил её одним залпом. Маг принялся за третью, когда она вошла в чайхану.
Тихо зашелестело платье, сквозняк рванул накинутую на плечи изумрудную шаль, каштановые волосы волнами ниспадали на плечи, а широко раскрытые зелёные глаза смотрели на мир с удивлённым восхищением.
Сайрус смотрел на неё как на луч света, проникший в тёмную затхлую пещеру. Как же давно он её не видел! С того самого дня, к